Как создавался манат.
1 ноября 2023 года исполнилось 30 лет со дня введения туркменской национальной валюты – маната. Публикуем третья часть воспоминаний об этом событии Аннадурды Хаджиева, занимавшего в те годы ответственные должности в Государственном Центральном банке Туркменистана. В настоящее время Хаджиев проживает в Болгарии, где получил убежище из-за преследований на родине. Вторая часть воспоминаний, опубликованная 10 января 2024 года
Значительно позже я узнал, что еще до меня вопросом введения национальной валюты занимались несколько высокопоставленных чиновников правительства, включая и самого Сапармурата Ниязова. В декабре 1991 года Ниязов во главе правительственной делегации побывал в Иране, где вместе с вице-премьером Ата Чарыевым посетил Центральный банк Ирана и попросил их помочь с введением национальной валюты. В начале 1992 года заместитель председателя Кабинета министров Туркменистана Ниязклыч Нурклычев и министр иностранных дел Авды Кулиев во время визита в Турцию высказали аналогичную просьбу президенту Тургут Озалу. Так же Худайберды Оразов, в то время — председатель Акционерно-коммерческого банка «Туркменистан», и начальник планового управления Туркменской республиканской конторы Госбанка СССР Тамара Клачкова тоже занимались этим вопросом и даже посетили одну из прибалтийских стран, где уже появилась собственная валюта. Но ни одна из этих попыток не была доведена до конца.
После окончания института, попав в банковскую систему, я неоднократно проходил многомесячные стажировки в Госбанке СССР, где нам читали лекции и проводили семинары „киты“ своего дела, специалисты главного банка страны, Минфина, Госплана СССР, многие из них со степенями кандидатов и докторов экономических наук. На лекциях и семинарах позновал, как пишутся законы, регулирующие экономику, банковские инструкции, как происходит эмиссия денег, как она влияет на уровень денежной массы в обращении, обесценение денег и рост цен на товары и услуги, инфляцию и т.д. Но вопрос печатания денег знал только в теории, а не на практике.
Для начала сходил в ашхабадский Дом печати, где печатались все республиканские газеты. Ознакомился с процессом тиражирования газет, поговорил со специалистами. Безусловно в типографии работали специалисты своего дела, но когда стал задавать вопрос о ценных бумагах, некоторые разводили руками, другие говорили, что их оборудования непригодно для печатания ценных бумаг. Возникали вопросы и о специальной бумаге, красках и т.д. Для меня, как и для них, процесс печатания ценных бумаг был делом новым.
Поэтому пришлось поездить и изучать опыт других стран. Сначала поехал в Эстонию, где 20 июня 1992 года уже была введена в обращение национальная валюта „крона“. Оказалось, что Эстония к этому шла пять лет. В 1987 году, еще во времена Советского Союза, несколько эстонских депутатов Верховного Совета СССР, экономистов, политиков опубликовали проект концепции о переходе Эстонии на полный хозрасчет. В нем была выдвинута и идея введения собственной национальной валюты. Мне же, после публикации моей статьи в „Туркменской искре“, руководство республики дало всего один год.
Затем прошел стажировку в Национальном банке Швейцарии, Бундесбанке Германии и Федеральной резервной системе США. Посетил Центральный банк Турецкой Республики. Там поразила площадь хранилища денег: тяжелые, огромные до потолка шкафы-сейфы, которые были устроены так, что одна женщина с легкостью открывала и передвигала их. Во время посещения Федерального резервого банка Нью-Йорка ознакомился с порядком хранения драгоценных металлов. А на полках хранилища швейцарского банка „Credit Suisse“ лежали тонны слитков из серебра, золота, платины и металлы платиновой группы с клеймом аффинажных заводов СССР. После этого слухи о том, что ЦК КПСС продавала золото за границу, в моих глазах стали реальностью.
Так же посетил несколько печатных фабрик. В мае 1993 году побывал в командировке в Кыргызстане, где 10 мая была введена в обращение национальная валюта „сом“.
Накопленный в командировках опыт показал, что процесс запуска новой национальной валюты — очень сложное дело. Необходимо было вникнуть в процесс печатания денег, изучить и определить номинал будущих купюр, какую бумагу применять для печати тех или иных купюр, их размер, как правильно оформить дизайн, какие водяные знаки, микропечать, защитные нити, то есть установить степень защиты для каждой банкноты в зависимости от номинала. Чем выше номинал, тем выше должна быть степень защиты.
Кроме того, надо было подобрать палитру красок, например будут ли использоваться цветопеременные типографские краски, которые меняют свой цвет при наклоне банкноты. Так же использовать специальные флуорисцентные краски для быстрой проверки банкнот с помощью ультрафиолетовых фонариков на предмет подлинности. Знать от чего зависит срок службы каждого номинала, себестоимость одной банкноты и многое другое. Например, при печатании манатов высокого номинала для повышения износостойкости использовалась бумага более высокого качества с большим содержанием хлопкового волокна, чем для номиналов меньшего достоинства — один, пять манатов. При производстве самой бумаги необходимо было определить и водяной знак. Поскольку водяной знак не печатается, а создается в процессе изготовлении самой бумаги.
Пришлось близко ознакомиться и с самим процессом печатания банкнот, когда используются 4 способа печати: офсетная, металлография, так называемая орловская печать и высокая печать.
Побывав на одной из банкнотных фабрик, заметил, что там используется полиграфическое оборудование немецких компаний Heidelberger, Koenig & Bauer AG и других.
С самого начала руководство ГЦБТ считало наиболее оптимальным выбором для печатания национальной валюты российское предприятие «Гознак». У бывшего руководителя ГЦБТ Амандурды Борджакова и его преемника Назара Сапарова были хорошие отношения с председателем Центробанка России Виктором Геращенко. Справедливости ради отмечу, что печатают деньги в России очень качественно, ни в чем не уступая западным компаниям, а по некоторым компонентам и превосходят их. Однако, руководство страны категорически было против этой идеи и в первую очередь в лице Валерия Отчерцова, куратора экономического блока. Руководство Туркменистана считало, чем дальше отдалится от Москвы, тем лучше.
Почему? Было опасение, что Туркменистан может попасть под внешнее экономическое управление России. Как пример приводились африканские страны, когда бывшие французские колонии подписали с Францией соглашение о валютном союзе, сформировав «зону франка». В зоне франка КФА (Franc de la Coopération Financière en Afrique centrale) каждая из 14 стран-членов вносила депозит 65 процентов, плюс еще 20 процентов для финансовых обязательств, размещая в общей сложности 85 процентов своих валютных резервов на „операционном счёту“ казначейства Франции в Париже. В результате африканские страны могли распоряжаться лишь 15 процентами своих валютных резервов.
К тому же Франция имела первоочередное право покупать любые природные ресурсы, добываемые в земле франкоязычных стран Африки. Так что, даже если африканские страны могли получить более высокие цены за ресурсы в других местах, они не могли никому их продать, пока Франция не откажется от этих ресурсов. Только в конце 2019 года западноафриканские страны подписали соглашение с Францией об отказе от системы КФА и переходе на единую денежную единицу «эко». Реформа также предполагала отказ от размещения валютных резервов стран Западной Африки во французском Центробанке.
Реформа
На Западе многие центральные банки стран с небольшой численностью населения не имеют своих фабрик по печатанию банкнот, поскольку собственная денежная фабрика — это очень дорогое удовольствие. Зачастую центральные банки размещают заказы на печатание своей валюты в частных компаниях. Население Туркменистана в 1992 году составляло чуть больше 3,5 млн. человек и в наличии банкнотной фабрики, которая бы большую часть времени простаивала, не было необходимости.
При содействии представителей МВФ был составлен список компаний, специализирующихся на печатании деньги, и разослано предложение для участия в тендере на выпуск туркменского маната. В начале ноября 1992 года был проведен тендер между иностранными компаниями. В нем приняли участие немецкая «Giesecke & Devrient», британская «De La Rue», шведская «Tumba Bruk», «Harrison and Sons» и другие — всего восемь компаний. Представители некоторых из них приезжали в Ашхабад, в частности, от компании «De La Rue» приезжал их главный специалист Саймон Пелли. Когда велись переговоры я заметил, что не выгляжу „белой вороной“, поскольку накопленные знания, полученные в командировках, давали о себе знать. И все же некоторые новые нюансы, связанные с печатанием банкнот, узнавал и в процессе этих переговоров.
У каждой из этих компаний были свои преимущества и недостатки. Некоторые компании имели столетний опыт печатания денежных банкнот, ценных бумаг, чеков, паспортов, почтовых марок, и других защитных документов, производства специальной бумаги для банкнот, пластиковых карт. Такие компании как немецкая «Гизеке и Девриент», британская «De La Rue» имели свои печатные фабрики не только на родине, но и в других странах мира. Некоторые компании помимо печатания занимались и производством банковского оборудования – счётчиков и сортировщиков банкнот и могли предложить широкий спектр своих услуг.
По итогам тендера ГЦБТ выбрал британцев. Они имели многолетний опыт и предложили самые лучшие условия по степени защиты, качеству бумаги, себестоимости и срокам изготовления. Кроме того, компания на тот момент имела свои печатные фабрики не только в английском Ньюкастле, где печатались первые манаты, но и в Сингапуре, Гонконге, Кении, Мальте в Бразилии. И в случае необходимости там можно было бы заказать дополнительный объем банкнот. Время показало, что наш выбор оказался верным. С самого начала и до сегодняшнего дня ЦБ Туркменистана продолжает сотрудничество с «De La Rue», основываясь на нашем опыте.
Итоги тендера предстояло утвердить у высшего руководства страны. Назар Сапаров попросил меня подготовить подробную докладную с таблицей для представления руководству.
В середине ноября 1992 года отправил факс-сообщение в компанию с предложением приехать в Ашхабад и детально обсудить условия соглашения. Через несколько дней в Ашхабад приехал представитель «De La Rue» Джон Бабингтон, который вместе с Сапаровым и мной был приглашен к Ниязову. Кроме вице-премьера Валерия Отчерцова на совещании присутствовали руководители силового блока – глава МВД Сердар Чарыяров, министр юстиции Тагандурды Халлыев, председатель Верховного суда Аманмурад Какабаев, генеральный прокурор Курбанмухаммед Касымов, председатель Комитета Национальной Безопасности Сапармурад Сеидов.
После моего доклада Сапармурад Ниязов спросил у присутствующих, есть ли у них вопросы или замечания. Они ответили: нет. Подводя итоги, Ниязов разрешил ГЦБ Туркменистана заключить контракт с «De La Rue». После заседания Назар Сапаров подписал контракт с «De La Rue» на изготовление туркменских манатов. В контракте было прописано техническое задание. Остановились на семи купюрах достоинством от 1 до 500 манатов. От номинала купюр зависело многое, в частности, контуры будущей денежной реформы, денежно-кредитной и валютной политики государства. Общая сумма выпуска всех номиналов составляла 82 млн. манат. Стоимость контракта составила 800 тыс. фунтов стерлингов.
Некоторое отступление. Кстати, на этом же заседании, после рассмотрения вопроса о печатании маната, Н.Сапаров и я стали свидетелями принятия решения о расстреле лиц, обвиненных в тяжких преступлениях После этого мне стало ясно, зачем на совещании присутствовали руководители силовых структур. Чаще всего упоминалось имя криминального авторитета Аймурада. Человеку, далекому от преступного мира, каким был ваш покорный слуга, это имя тогда ничего не говорило. Голосовали только силовики и проголосовали единогласно. Ниязов предложил провести экзекуцию 5 декабря в день Конституции СССР и обязательно показать по телевидению. Это предложение так же было принято силовиками единогласно.
В начале декабря я уехал в командировку в Иран. Там меня не покидало неприятное ощущение, все время думал: как силовики могут с такой легкостью принимать решение лишить жизни человека, пусть даже и совершившего преступление. Удивило то, что никто из силовиков не посмел выразить не то что несогласие, но хотя бы сомнение. В дальнейшем практика принятия окружением Ниязова единогласных решений в угоду президенту получила все более широкое распространение, никто не смел сказать слово против. Позже с усилением авториторизма, а затем и тоталитарной диктатуры С.Ниязов уже перестал советоваться со своим окружением и принимал решение единолично.
Вернемся к манату. Дизайном занимался ашхабадский художник-дизайнер Хаджи Атакаев. Он выехал в Великобританию и несколько месяцев работал в дизайнерском центре «De La Rue» Бейзингстоук, где находилась и штаб-квартира компании.
У многих туркменистанцев после ввода в обращение маната резонно возник вопрос: как на манатах оказался портрет Ниязова? Народная мудрость гласит, что на деньги можно купить многое, но они не могут гарантировать место в истории, но с этим утверждением можно поспорить. Ниязов, разместив на туркменских манатах и монетах тенге свое изображение, гарантировал себе место в новейшей истории Туркменистана, использовав для этого весь механизм государственной власти и финансовые ресурсы страны.
Еще до заключения контракта на первых этапах работы над дизайном маната планировалось разместить на банкнотах портреты выдающихся туркменских политических и общественных деятелей, представителей культуры и искусства: Махтумкули, Кемине, Кайгысыз Атабаева, Недирбая Айтакова и других… Окончательного списка не было. Нами были подготовлены образцы портретов, ожидалось одобрение руководства. Однако впоследствии все пошло не так, как предполагалось. Уже тогда начал набирать обороты культ личности первого президента и некоторые горячие головы стали предлагать разместить на манатах портреты Ниязова.
Эти инициативы доходили и до меня. Хорошо помню один из дней, когда прозвучало требование разместить на банкнотах изображение президента. Однажды мне передали, что необходимо приехать в аэропорт для встречи делегации во главе с Ниязовым, возвращавшимся из зарубежной поездки. Не скрою, удивился, поскольку моя должность не предполагала участия в таких мероприятиях. По прибытии делегации меня попросили доложить как идет работа над дизайном маната. Ответил, что все идет нормально. Тут же посыпались вопросы. И все вице-премьеры, перебивая друг друга, стали предлагать печатать манаты только с портретом Ниязова.
К сожалению, на ранней стадии обсуждения в правительстве введения собственной валюты, идею размещения портрета Ниязова на манатах поддержал и первый министр иностранных дел, а впоследствии главный оппозиционный лидер Авды Овезович Кулиев. Об одном из эпизодов обсуждения дизайна маната Кулиев написал в своей книге „Два года в правительстве, 10 лет в оппозиции“ (см. страницу 20). Кроме того, в интервью изданию „Свободный Туркменистан“ по поводу предварительного обсуждения вопроса о введении национальной валюты, Кулиев признает: “Да, обсуждался. Уже в начале 1992 года я видел эскизы купюр. Инициатором был, кажется, сам президент. По крайней мере у него с самого начала была идея разместить на манате собственный портрет. Против этого выступал Ата Чарыев. Потом он меня укорял, что я не поддержал его“.
Последние пять лет жизни Кулиева мы с ним часто общались по телефону. Авды Овезович был чутким собеседником. На мой вопрос, что побудило его тогда пойти на этот шаг, он ответил, что сожалеет, что совершил большую ошибку, поддерживая Ниязова не только в этом, но и в других вопросах. Заметьте, не всякий политик имеет мужество, признать свои ошибки. Это не каждому дано.
Поэтому, когда художник работал в Англии, у него уже было четкое задание разместить на банкнотах портрет президента. Его творчество как дизайнера касалось лишь частных элементов оформления банкнот.
Что касается монет, то для ГЦБТ их чеканила британская компания «The Royal mint». Решение по чеканке монет было принято без тендера, и самое удивительное без участия ГЦБТ. В один из дней меня вызвали в правительство и вручили уже подписанный договор с британским «The Royal mint» на чеканку тенге. С туркменской стороны контракт подписали вице-премьеры Валерий Отчерцов, Назар Союнов и Реджеп Сапаров во время посещения Великобритании в составе правительственной делегации. Я тогда спросил у Отчерцова: «Кто и как определял количество и номинал монет, общую сумму, дизайн, материал и прочие детали?» Он лишь заметил: „Вопросами дизайна занимайтесь сами“. Как оказалось Отчерцов при подписании использовал ранее переданные в правительство наши расчеты.
Вот так, без тщательной проработки далекие от банковской системы люди заключили договор на чеканку монет. Кстати, уже через два месяца после ввода национальной валюты, курс маната упал, необходимость в монетах отпала и они несколько лет мертвым грузом лежали в банковских хранилищах.
После получения контракта, представители монетного двора попросили прислать им фото Ниязова в профиль для изготовления матрицы. Изображение Ниязова должно было быть размещено на лицевой стороне монет — аверсе. Дизайн обратной стороны монеты — реверс, ребро – гурт, мы подбирали сами.
Отличие монет разных стран заключается в материале их изготовления. Например, старшее поколение помнит, что при падении копеек на землю образца 1961–91 года Советского Союза, те издавали звонкий звук, поскольку были изготовлены из двух материалов, медно-цинкового сплава (латуни) и медно-никелево-цинкового сплава. Материалом для изготовления туркменских монет „тенге“ являлась сталь, которая при падении звука не издавала. Почему из стали? Выбирали дешевый материал, чтобы себестоимость монет не превышала ее номинал.
Что еще в тот период меня удивило, так это то, что оплату двух контрактов на изготовление манат и тенге было поручено произвести за счет средств Министерства нефти и газа и Минсельхоза. Соответствующее постановление издавал лично Ниязов. У ГЦБТ валюты для оплаты контрактов не было.
Ну, и самое печальное, что можно было придумать — пунктом доставки отчеканенных монет выбрали порт Санкт-Петербург, а там было около 600 тонн, или 50 морских контейнеров. Не буду рассказывать про бандитский Петербург начала 1990‑х, думаю, и без меня все знают, о чем идет речь.
С таким безразличным отношением чиновников высшего ранга к государственным делам в период своей работы я сталкивался неоднократно. 15 июня 1993 года председателем Государственного Центробанка Туркменистана был назначен Худайберды Оразов и у нас состоялся интересный разговор. Я рассказал ему о ходе подготовки к вводу маната, а он спросил о какой-то папке с материалами по национальной валюте, которую мне должны были передать около года назад. Я ответил, что никаких материалов мне никто не передавал, чем очень удивил Оразова.
Как я уже писал выше, еще в 1991 году Оразов в качестве руководителя коммерческого банка «Туркменистан» тоже изучал вопрос ввода новой валюты. Его группа подготовила аналитические материалы, расчеты и предложения, которые он передал вице-премьерам Маткариму Раджапову и Валерию Отчерцову, а в итоге документы должны были попасть в Государственный Центробанк. Но не попали — где-то потерялись… Это наглядно характеризует, каково было отношение тогдашних членов правительства к важнейшему государственному вопросу. Группа прекратила свою работу после образования ГЦБТ, причем ни один из членов группы не был привлечен к работе над будущей денежной реформой. Не могу сказать, по чьему поручению была создана эта группа. Возможно это была собственная инициатива Оразова, но может быть было и официальное поручение Ниязова.
Завершая тему бандитского Петербурга, хочу рассказать, как удалось решить вопрос с доставкой 600 тонн монет в Туркменистан. В сентябре 1993 года мы получили телеграмму от «The Royal mint», что монеты отчеканены и отправлены в Санкт-Петербург. Возник вопрос как доставить их в Туркменистан? Попросили руководство, чтобы они помогли решить вопрос на уровне правительства России или мэрии Санкт-Петербурга, однако получили отказ, не знаю, по какой причине. К счастью, нашли в Питере земляка, туркмена родом из Красноводска, который работал начальником службы безопасности одной крупной региональной компании. С его помощью нам удалось переправить груз самолетами в Ашхабад.
До введения маната в обращение, мне несколько раз приходилось ездить в Великобританию и непосредственно посетить дизайнерский центр «De La Rue», где работал наш художник и где готовились печатные матрицы.
В середине лета получил сообщение, что печатание мелких номиналов маната началось. А уже в начале октября грузовым самолетом Ил-76 забрали первую партию отпечатанных банкнот из Нью-Кастла. Когда в Нью-Кастле попал на банкнотную фабрику, то перед воротами увидел на флагштоках кроме британского флага, флаг компании и флаг Туркменистана. Таковы были традиции компании. Директор фабрики сказал, что с большим трудом нашли туркменский флаг.
Поскольку все это „хозяйство“ было довольно объемным, необходимо было продумать место хранения. ГЦБТ не обладал хранилищами нужного объема, об этом доложили в правительство. Еще до прибытия первых партий наличных денег и монет, в одни из дней мне позвонил управляющий делами аппарата президента Эрнст Каландарович Назаров и попросил подойти к нему. На встрече он подробно расспрашивал меня о порядке и режиме хранения денег, чем удивил меня. Через несколько дней за подписью президента была образована комиссия, председателем которой был назначен Назаров, заместителем — я, членами — некоторые отраслевые министры. Перед заседанием комиссии Э.Назоров сказал мне, что принято решение организовать денежное хранилище в бомбоубежищах в одном из зданий на территории комплекса президенсткого дворца, другое – в здании Кабинета министров.
Э.Назаров попросил меня ознакомиться с бомбоубежищами и подготовить справку для их реконструкции под хранилище в соответствии с банковскими нормативами. После осмотра бомбоубежища было принято решение укрепить их, оснастить пожарной и охранной сигнализацией. Территория комплекса президенсткого дворца и здание Кабинета министров находились под охраной Служба безопасности президента. От нас же требовалось организовать дополнительную охрану непосредственно входа в хранилище, в связи с чем был заключен договор с президентской охраной. На заседании комиссии я сделал доклад, после чего Назаров заявил отраслевым министрам, что все, что было сказано, надо считать личным поручением президента и осуществить в течение 10 дней. Через 10 дней бомбоубежища были переоборудованы в хранилища, а охрану входа в хранилища стали нести подразделения Службы безопасности президента. Здание президентского комплекса и Кабинет Министров являлись режимными обьектами, и, как оказалось, внутри был создан еще один режимный обьект, поэтому всем работникам, кто был связан с работой в хранилище, были оформлены специальные пропуска. Кроме того, Службе безопасности президента пришлось обеспечить соблюдения инструкцию банка о порядке открытия и закрытия денежных хранилищ.
(продолжение следует)
Автор: Аннадурды Хаджиев
