Джошуа Кусера
Однажды, когда я проезжал в такси по центру Ашгабата, мой водитель поехал в обход, и мы оказались в районе старых кирпичных домиков на одну семью. Почти во всех остальных странах мира данный факт не стоил бы упоминания, но не в Ашгабате, где за последние пятнадцать лет большинство домов сравняли с землей, а на их месте возвели беломраморные дворцы в окружении причудливых фонтанов и золотых статуй бывшего президента Сапармурата Ниязова. Старые домики стали отдохновением для моих глаз, уставших от окружающей тоталитарной фантасмагории.
Но мой водитель со мной не согласился. Безо всякого вопроса с моей стороны он вдруг заявил: "Наш первый президент был великим президентом". Вот мы въезжаем обратно в "беломраморный" район города. "Посмотрите, как похорошел город. Он был весь старым, как там, а теперь посмотрите, какая вокруг красота", – сказал он, указывая на одно из многочисленных мраморных зданий, что виднелись впереди.
Позже мне рассказали о магазине, где я могу недорого приобрести часы с изображением Ниязова на циферблате. Я счел, что это будет неплохим подарком для моих друзей на родине, и направился в бывший советский универмаг, превратившийся в подобие торгового центра, где ярко накрашенные скучающие продавщицы охотятся за немногочисленными покупателями, пытаясь продать им товар по явно завышенной цене.
Я справился о часах в сувенирном отделе, где, по моим расчетам, они как раз могли продаваться. Но нет, сказала мне продавщица, таким здесь не торгуют. Сморщив носик, она наклонилась поближе и спросила: "А зачем они вам? Он был ужасный человек".
За все мое пребывание в Туркменистане я мало кому рассказывал о своей журналистской деятельности. Я приехал по туристической визе, и если власти прознали бы, чем я на самом деле занимаюсь, меня бы, скорее всего, вышвырнули вон из страны. Я полагался на людей, с которыми познакомился до своего приезда, чтобы они познакомили меня с другими людьми, и так далее.
Я не знаю, насколько надо быть здесь осторожным, и как пристально за мной наблюдают. Возможно, что ужасный треск, раздающийся в телефонной трубке в моем гостиничном номере, издает некое подслушивающее устройство – что вовсе не прибавляет мне доверия. Я слышал различные мнения по поводу перлюстрации электронных сообщений – некоторые люди полагают, что читают всю почту, а некоторые думают, что власти могут добраться лишь до сообщений, посылаемых или получаемых на электронные адреса, заканчивающиеся на .tm. Но, в общем и целом, люди, казалось, не возражали против того, чтобы поговорить со мной по телефону или встретиться в людном месте.
Конечно, это не критерий, чтобы судить об уровне диктатуры в стране, а Туркменистан остается довольно закрытым государством. Но все говорят мне, что с приходом к власти Гурбангулы Бердымухаммедова люди постепенно начали говорить свободнее.
"Когда мы с женой отправлялись вечером на прогулку, люди, завидев нас, исчезали. Делали они это потому, что имели печальный опыт общения с властями после разговора с нами или просто потому, что нас видели рядом на улице, – рассказывает мне один западный дипломат. – Больше такого уже не происходит".
"Люди определенно стали говорить свободнее. Существуют определенные рамки и серьезная настороженность, но не в таком объеме, как прежде, – говорит другой дипломат. – Особенно просто стало говорить о вещах, которые предполагается реформировать, вроде образования или здравоохранения".
"В официальных новостях появилось больше репортажей о жизни остального мира, например, освещаются визиты делегаций. Власти также начали активнее говорить о заимствованиях у остального мира", – отмечает он.
Как и народ, правительство Туркменистана становится более открытым по отношению к остальному миру. При Бердымухаммедове страна стала проводить более активную внешнюю политику, отметил первый дипломат. "За последние четыре месяца в стране было произведено в десять раз больше всяких действий, чем за последние четыре года… Он [Бердымухаммедов] ежедневно встречается с представителями зарубежных нефтегазовых компаний. От масштаба деятельности просто захватывает дух", – говорит этот человек. Подтверждением активной дипломатической позиции туркменского лидера стала его сентябрьская поездка в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН.
Правительство объявило, что признает иностранные дипломы и вернет изучение иностранных языков в школьную программу. Туристические компании говорят, что все больше туристов получают выездные визы. На дорогах между городами резко сократилось количество КПП.
Имеются сообщения, что семьи некоторых заключенных смогли отправить своим родственникам передачи и даже получили свидание в тюрьме с родными и близкими, с которыми им прежде не позволяли видеться.
Но есть и пределы открытости людей. Я заметил, что почти никто не называет ни действующего, ни бывшего президента по имени, предпочитая говорить "бывший президент" и "нынешний президент".
"Должна пройти, по крайней мере, пара лет, чтобы понять, что представляет из себя нынешнее правительство, – сказала одна из женщин, с которыми я повстречался. – Когда Туркменбаши [Ниязов] только-только пришел к власти, все было великолепно, произошли большие перемены и он сам казался либералом. И посмотрите, что произошло потом".
Однажды меня вез таксист, на удивление хорошо говоривший по-английски. После небольшой паузы в нашем разговоре он заметил: "Знаете, я думаю, здесь все должно измениться к лучшему. Я – оптимист". Я ответил, что некоторые люди говорили мне то же самое, и все же люди по-прежнему опасаются говорить о политике. "Гм, хм, да", - сказал он и замолчал. Очевидно, это все, что он имел сказать по данному вопросу.
От редактора: Джошуа Кусера является независимым вашингтонским журналистом. Он путешествует по Кавказу и Центральной Азии с целью написания серии путевых заметок для EurasiaNet.
http://www.eurasianet.org/russian/departments/insight/articles/eav100907aru.shtml
