Михаил Бушуев

По мнению старшего научного сотрудника европейского исследовательского института FRIDE, Европа в переговорах с Туркменией сталкивается с проблемой объединения двух интересов — в сфере энергетики и в сфере правозащиты. Европейский Союз до сих пор, спустя почти два десятилетия независимости Туркмении, не имеет с этой центральноазиатской страной соглашения о партнерстве и сотрудничестве. При этом сам вопрос о заключении данного соглашения поднимался в Евросоюзе многократно. Одним из препятствий на пути к подписанию торгового соглашения является ситуация с правами человека в Туркмении, на которую регулярно обращает внимание Брюссель, особенно после принятия стратегии ЕС по Центральной Азии. По мнению Йоса Бунстры — старшего научного сотрудника европейского исследовательского института FRIDE, базирующегося в Мадриде, Европа в своих переговорах с Туркменией должна соединить выраженные интересы в сфере энергетики, с одной стороны, и стремление способствовать развитию демократии и прав человека, с другой.

— В вашем последнем докладе вы утверждаете, что Евросоюз в своей политике в Центральной Азии сталкивается с серьезной дилеммой. С одной стороны, у ЕС есть интерес в доступе к энергоресурсам региона, с другой, он не хочет забывать о правах человека. Вы могли подробнее рассказать, в чем суть дилеммы, — в частности, когда речь идет об отношениях с Туркменией?

— Думаю, что, действительно, Евросоюз находится перед дилеммой. Но все же не стоит преувеличивать значение туркменского газа для Европы. Если газопровод «Набукко» будет построен и будут заключены все договоренности, то он покроет всего 4 процента потребностей Европейского Союза в газе. Но проблема в другом: Туркмения управляется авторитарным режимом, и все сделки Евросоюза будут только поддерживать этот режим. Деньги, которые заплатит ЕС, фактически пойдут на укрепление туркменского режима, а не на рост благосостояния людей. Это противоречит стремлению Европейского Союза защищать права человека и способствовать демократизации региона. И хотя мы не испытываем надежд на глубокую демократизацию этой страны в считанные годы, мы все же надеемся, что нам удастся оказать влияние на соблюдение прав человека там.

— Почему такое особое внимание уделяется именно Туркмении? Евросоюз, как известно, уже импортирует энергоносители из стран, где тоже есть серьезные проблемы с соблюдением прав человека…Не является ли отношение к Туркмении прецедентом, который станет символизировать новую политику ЕС?

— Думаю, что свою роль играет то, что Туркмения объявлена частью стратегии ЕС по Центральной Азии. И одним из приоритетов этой стратегии являются права человека и демократизация. Так что Брюссель не может проигнорировать эти вопросы. В отношениях с Туркменией нет разделения на вопросы энергетики и прав человека. Я могу представить себе, что в некоторых странах Африки у Евросоюза те же экономические интересы и та же озабоченность состоянием прав человека, но эти две проблемы не объединены в рамках одной политической стратегии.

— Пока Евросоюз принимал свою стратегию по Центральной Азии и пока длятся разговоры о строительстве «Набукко», Китай уже построил и трубу и качает по ней газ. Может быть, Европе следовало бы и вовсе отказаться от планов получать туркменский газ, раз другие игроки обгоняют ее?

— Все это верно. Это то, что принято называть «закатом Европы». Станет ли Европейский Союз глобальным игроком — на эту тему сказано много слов и написано много книг и высказано много сомнений. Но все-таки, в случае с Туркменией я думаю, что Евросоюзу следует продолжать переговоры, пытаясь сформулировать единую политику. В ней будут объединены энергетические интересы Европы, но и другие аспекты — помощь в образовании, в обеспечении прав человека. Но что еще очень важно заметить: мы не сравниваем себя с другими игроками, такими как Китай и Россия. Они работают совсем по-другому. К тому же, Евросоюз — это, перефразируя президента США Никсона, не один телефонный номер, а 27, это очень сложный политический игрок.

— Но не может ли получиться так, что туркменский режим в силу своего внутреннего устройства не может выполнить требования Европейского Союза? И не возникнет ли ситуация, что в Ашхабаде правозащитные требования примут за дополнительную цену, если воспользоваться рыночным термином? Ведь тот же Китай никаких дополнительных условий не ставит. Готов ли ЕС платить эту «дополнительную цену»?

— Но мы уже платим. Мы много инвестируем и вкладываем много средств в консультативные программы. Но это работает только в том случае, если эти страны сами заинтересованы в развитии. И делается это не только ради демократизации и прав человека. Мы верим, что с государствами, у которых общие или похожие ценности с нами, проще вести дела. Потому что тогда мы находимся в сфере, где действует верховенство закона, где больше безопасности. Мы считаем это важнейшей задачей — помочь странам Восточной Европы и бывшего СССР приблизиться к этим стандартам. Какой бы сложной эта задача ни была.

Михаил Бушуев

Немецкая волна.