Для повышения эффективности работы органам прокуратуры Туркменистана надо избавиться от неофициальных карательных функций, считают эксперты NBCA.

В январе 2010 года в Туркменистане вступил в силу новый Закон «О прокуратуре», в котором закреплены основные положения Конституции, принятой в 2008 году.

К примеру, санкционирование действий, ограничивающих права граждан, теперь возможно лишь на основаниях, «предусмотренных законами Туркменистана», а право вынесения протестов и кассационных представлений принадлежит прокурору, «принимавшему участие в рассмотрении дела», чего в старом законодательном акте от 1996 года прописано не было. Кроме того, закреплен пятилетний срок полномочий генерального прокурора, который не может занимать свою должность более двух сроков подряд.

По мнению Парахата Дурдыева, представителя Института государства и права при президенте Туркменистана, очень важной является статья, предусматривающая сотрудничество Генпрокуратуры с соответствующими органами иностранных государств и международными организациями.

«Осуществление этих полномочий имеет важное значение для повышения эффективности деятельности прокуратуры по укреплению законности и правопорядка», - пишет Дурдыев на правительственном Интернет-портале Turkmenistan.gov.tm.

Юристы, опрошенные NBCA внутри Туркменистана, согласны с тем, что модернизированный закон является позитивным сигналом, демонстрирующим попытку властей привести в соответствие важные нормативные акты, однако укрепить законность в стране без кардинальных изменений стиля работы органов прокуратуры будет трудно.

Негласное наделение прокуратуры карательными функциями произошло еще при прежнем авторитарном лидере Сапармурате Ниязове, скончавшемся в 2006 году.

С его одобрения генеральная прокуратура под руководством Гурбанбиби Атаджановой, возглавлявшей этот орган с 1996 по 2003 годы, применяла внесудебные методы преследования неугодных, вынуждая их отказываться от собственности в пользу государства, а после заключая их в тюрьмы.

«Следователи генеральной прокуратуры не церемонились с подозреваемыми и не пытались классифицировать степень вины конкретных людей, - вспоминает один из судей в Ашгабате.- Все подозреваемые считались сообщниками и объявлялись преступной группой».

При Атаджановой прошли громкие судебные процессы над теми, кого власти сочли причастными к попытке государственного переворота в 2002 году. Позже, в апреле 2003 года, Гурбанбиби Атаджанова была осуждена за вымогательство и другие должностные преступления и заключена в Дашогузскую тюрьму, где находится и в настоящее время.

«У туркменской прокуратуры до сих пор широкие полномочия,- считает адвокат из юридической консультации в Ашгабате.- И методы не изменились. Даже такая всесильная организация, как МНБ, находится под ее надзором и работает в тесной координации [с ней]».

Некоторые последние случаи наталкивают на мысль, что прокуратура старается не замечать фактов нарушения закона.

К примеру, обращения родственников Османа Халлыева – внештатного корреспондента туркменской службы RFE/RL, которые жаловались в прокуратуру на неправомерные действия правоохранительных органов, или заявления адвоката Андрея Затоки – эколога, который был лишен гражданства и покинул страну, результатов не дали.

«Органы прокуратуры осуществляют надзор с оглядкой на властные структуры и Министерство нацбезопасности и поэтому не обеспечивают верховенство закона»,- сказал один из жителей Дашогуза, центра северной провинции страны.

Комментаторы считают, что власти должны позволить прокуратуре реализовывать ее истинные конституционные полномочия – надзор за точным и единообразным исполнением законов.

Однако для этого им потребуется проявить политическую волю.

«Пока прокуратура не избавится от карательных функций, принятие любых нормативных актов бессмысленно»,- говорит Таджигуль Бегмедова, лидер Туркменского Хельсинского фонда из Болгарии.

NBCA