Заключенные отбывающие наказание в так называемой “новой” тюрьме под Ашгабадом, Авадан-Депе, БЛТ-5 находятся в тяжелейших условиях. Как сказал нашему наблюдателю работник тюрьмы, пожелавший сохранить анонимность:”Мы тонем в подпочвенных водах. Это длится уже несколько месяцев, а вода все сочится и сочится”. Сырость, по его словам, вызвала у больных осужденных обострение заболеваний туберкулеза, ревматизма, радикулита и почек.
Он же сообщил, что Красноводская колония для спецконтингента БЛ/К-6 расширяется, здесь строят новые корпуса.
Интересна реакция жителей области:”По -видимому пришел черед сажать работников прокуратуры, погрязших в коррупции и незаконном преследовании граждан, поэтому и расширяют тюрьму”.
С целью наблюдения за положением в местах лишения свободы Туркменский Хельсинкский Фонд ведет опрос работников правоохранительных структур, задержанных и заключенных, а также их родственников. В этот раз объектом нашего внимания стал изолятор временного содержания (ИВС) в г. Ашгабаде, который находится на территории городского управления полиции г.Ашгабада.
Здание ИВС четырехэтажное, плюс подвальное помещение. На первом этаже находится АГ-Д/1 Ахалского велаята, филиал СИЗО г.Теджена. Персонал первого этажа – работники тедженского СИЗО. В камерах содержатся подследственные, которых привозят с Теджена на суд в г.Ашгабаде. В 2002г. до лета 2003г. первый этаж был использован для содержания подследственных по т.н.”комитетскому процессу” и по “ноябрьским событиям”.
На втором этаже изолятор временного содержания (ИВС), куда помещают подследственных на которых возбуждено уголовное дело. Персонал второго этажа – работники ашгабадского городского управления полиции, начальник ИВС.
На этаже имеются 2-3 помещения для допроса подследственных и для встреч с адвокатом. Камеры условно делятся на три вида: для женщин, для гражданских и для бывших работников правоохранительных органов. В помещении практически нет доступа естесственного света - полумрак. Для освещения над дверьми сделаны квадратные выемки 25Х25Х25 см. куда вставлена электрическая лампа мощностью 50вт ( иногда 75вт). Выемку закрывает железный щиток с мелкими отверстиями, через которые просачивается электрический свет. Искуственное освещение вообще не выключается.
Металлические двери открываются на 30%. Стены бетонные, шершавые-“шуба”. Окном считается отверстие в стене на высоте более двух метров, без стекла, зарешеченное толстой арматурой. Снаружи окно закрыто металлическими жалюзами. Размер отверстия примерно 1 м.Х 80 см. Окно выходит во внутренний двор, в некоторые камеры почти не проходят прямые солнечные лучи, во всех камерах освещение очень слабое. Вентиляция отсутствует, летом задержанные подвержены нечеловеческому содержанию из-за высокой температуры в помещении и отсутствия свежего воздуха, поэтому задержанные вынуждены просить администрацию периодически приоткрывать двери камеры (хотя бы и на 30%), чтобы таким образом немного провентилировать помещение.
Размеры камер различные, в некоторых (маленьких) имеются двухярусные “койки”, в других оборудованы деревянные платформы-“топчаны”. На них не обособлены персональные спальные места для каждого задержанного. Бывшие работники правоохранительных органов чаще всего содержатся в помещениях шириной 3 метра, длиной 6 метров. Если в камере “топчан”, то он занимает 3Х3 метра. Среди опрошенных были лица, которые были вынуждены спать по двое на койке, а также такие которые из-за переполненности камеры спали на полу.
Задержанные вынуждены длительное время находиться в тесном, переполненном помещении. Они лишены возможности передвижения или других внекамерных хождений. Прогулки, свидания с родственниками и получение продуктовых и иных передач (посылок) запрещены. Отопления нет и зимой температура в помещении порой не поднимается выше 10-12 градусов.
Умывальник и санузел огорожены бетонной стеной. В больших камерах, где одним туалетом пользуются десятки задержанных, нет возможности предоставить в одно и то же время доступ до туалета всем нуждающимся удовлетворить физиологические нужды. В связи с этим опрошенные констатировали, что задержанные вынуждены на виду у всех справлять нужду в пластмассовые бутылки из-под питьевой воды.
Задержанные не имеют возможности держать личные вещи в камерах. В камерах отсутствуют шкафы, полки, этажерки. Личные вещи задержанных хранятся в отдельном помещении, сложенные валом в сумках. Из-за этого задержанные имеют доступ до своих личных вещей только если добьются разрешения от администрации.
Опрошенные не смогли вспомнить были ли они ознакомлены с правилами внутреннего распорядка ИВС. Они не видели данный документ ни на стене в коридоре, ни на дверях камеры. Задержанные лишены также возможности иметь при себе список разрешенных в камере вещей.
В ИВС не практикуется распределение задержанных по виду заболеваемости, качеству характера и психологической совместимости. Медицинского обслуживания как такового нет. В крайних случаях вызывается городская “Скорая помощь”. Нет психолога, определяющего психологическую совместимость и вообще не предоставляется никакая психологическая помощь. Единственное правило, которому придерживаются работники ИВС отдельное содержание женщин от мужчин.
Несмотря на то, что туркменское законодательство предусматривает трехразовое кормление задержанных (документ получить не удалось, но на него ссылаются опрошенные работники ИВС) здесь задержанных кормят один раз в сутки. В меню входит хлеб, чай и суп макаронный. Хотя еду доставляют из близлежащей столовой “Парфия”, расположенной рядом с центральной библиотекой, с которой у ИВС заключен контракт, по словам опрошенных “этот суп невозможно есть”. Отсутствие разнообразной пищи при продолжительном нахождении в ИВС непосредственно наносит вред здоровью задержанного.
В ИВС нет практики предоставления диетической пищи, специального меню для тех, кто имеет проблемы со здоровьем, или меню по религиозным причинам. Питаются задержанные кто как: кто сидя на койке, кто на полу. Столы, стулья не предусмотрены.
Ни одному из задержанных ИВС не предоставляет права на телефонный разговор, отправлять и получать письма, получать и знакомиться с периодической литературой.
10 июля 2005г. Сапармурат Ниязов выступил на заседании кабинета министров, транслировавшемся по всем каналам ТВ, где продемонстрировал свою осведомленность о ситуации в туркменских пенитенциарных учреждениях. Он признался, что там “все покупается и продается ...женщин насилуют...заключенных кормят комбикормами ...вершатся бесчинства”.
Косвенно информацию об изнасилованиях женщин в местах лишения свободы подтверждает нижеследующая информация. Работница женской колонии рассказала нашему наблюдателю:” В последнее время в колонии увеличилось число рожающих женщин-заключенных. Причем не только те, кто имел свидания со своими мужьями, но и те, кто не имеет семьи. Повинны в этом как местный мужской персонал, так и столичные начальники”.
Напомним, что в февральском от 2004г. пресс-релизе ТХФ отмечалась встревоженность туркменских правозащитников:...“Когда приезжает комиссия из Ашхабада, начальник (в то время) дашаузской женской колонии Авезметов Б. организовывает наиболее привлекательных девочек ( имеется в виду женщин-заключенных из дашаузской тюрьмы) для того, чтобы ублажать начальство”. Только за такую услугу заключенным женщинам могут предоставить работу в местах заключения, более-менее приемлемую камеру, паек и т.д”.
Нужно отметить, что ни по одному из многократно приводимых реальных примеров нечеловеческого обращения в пенитенциарной системе страны меры наказания не приводятся. Более того, в своих публичных выступлениях первое лицо государства, принижая роль основного закона, присваивая себе функции правосудия и вершителя судеб туркменских граждан, фактически призывает чиновников не обращать внимания на катастрофическую ситуацию в стране.
Например, на вышеуказанном заседании кабинета министров С.Ниязов объяснил как бороться с нечеловеческим обращением в местах лишения свободы:”...поймайте в качестве назидания одного-двух провинившихся, - и далее добавил , а остальные ... пусть продолжают...”
Возникает вопрос: Продолжают чего? Насиловать, бесчинствовать, кормить комбикормами, брать взятки?
Туркменский Хельсинкский Фонд по правам человека.
