Заявление о необходимости внедрять многопартийную систему и формировать выборные институты гражданского общества вовсе не означает смягчение режима. 20 января президент Гурбангулы Бердымухаммедов на встрече с депутатами парламента (Меджлиса) указал на необходимость ускорить разработку и принятие Закона «О политических партиях», «унифицировать» принципы формирования выборных институтов гражданского общества и призвал депутатов активнее защищать права и свободы граждан. Такие, казалось бы, благие на слух намерения на самом деле не имеют ничего общего с существующей реальностью.
На сегодняшний день в стране формально функционирует единственная партия под названием «демократическая», которая представляет из себя сообщество чиновников и других единомышленников президента, включая его самого.
Во время Совета старейшин, состоявшегося в августе 2010 года в Дашогузском, северном велаяте, президент пообещал, что будет зарегистрирована партия крестьян. Это обещание прозвучало после его призывов в феврале 2010 года формировать партии, «в том числе и оппозиционные», и обещаний, что такие партии «могут быть зарегистрированы». Однако воз и ныне там.
Почему это происходит? Таким вопросом иногда задаются зарубежные высокопоставленные чиновники, возлагающие надежды на пустые обещания туркменского лидера. Для того чтобы многопартийная система эффективно функционировала, необходимы следующие условия. Во-первых, в стране должны соблюдаться основные права и свободы человека, чего в настоящее время нет, а лишь продолжаются гонения на инакомыслящих, репрессии, ужесточается режим передвижения, отсутствует свобода слова. Во-вторых, строительству многопартийной системы должно предшествовать создание гражданского общества, почти полностью уничтоженного за 20 лет репрессий.
Несогласные с такой практикой лидеры были либо посажены в тюрьмы, либо эмигрировали, либо запуганы до такой степени, что у них отпало желание заниматься общественной деятельность. А те немногочисленные активисты, которые еще героически отваживаются работать в глубоком подполье, постоянно подвержены страху быть брошенными в тюрьмы. В такой ситуации потребуется не менее семи лет, чтобы реанимировать хоть какое-то гражданское общество, из недр которого могла бы постепенно зародиться та самая многопартийность, о которой говорит Бердымухаммедов. В противном случае многопартийная структура будет создана по прямому указанию власти, и мы получим еще худший вариант, к примеру, как в соседнем Казахстане, где одна пропрезидентская партия, а другие – исполняют роль декорации в этом театре.
С другой стороны, Гурбангулы Бердымухаммедов прекрасно понимает, что существующий туркменский режим не может оставаться «законсервированным», например, как режим в Северной Корее. Он также знает, что надо уходить от монополии отношений с Россией и развивать связи в другом направлении, однако в том виде, в котором существует режим, говорить о серьезных отношениях с демократическими странами не приходится. Европейский Союз, например, который в последние годы активизировал диалог с Ашгабатом, может пойти на всякие компромиссы, но до определенного момента. Если в стране действительно отсутствуют демократические механизмы, права и свободы попираются, сотрудничество с Западом будет сведено на нет. В том числе и в энергетике - основным связующим звеном этого диалога.
Поэтому необходимость участия в мировых процессах и переговорах заставляет лидера богатой нефтью и газом страны показать, что авторитарный режим трансформируется. На это случай у власти есть инструменты, которые способны затмить глаза международной общественности, в данном случае это инструмент по созданию многопартийности. Не исключено, что Запад «проглотит» этот атрибут псевдодемократии и пойдет на уступки. А нам, правозащитникам и международным группам, будет все труднее убеждать сильных мира сего не делать шаги навстречу режиму, у которого внешне все будет выглядеть вполне демократично.
Вячеслав Мамедов, лидер Гражданского Демократического Союза Туркменистана, Нидерланды www.iwpr
