Авторитарный руководитель Киргизии Аскар Акаев был изгнан в марте в результате восстания, которое в тот момент казалось демократической революцией. Однако правители-диктаторы других среднеазиатских республик (Казахстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан) довольно прочно закрепились в окопах власти. Но надолго ли?
Так называемая тюльпановая революция в Киргизии смогла произойти благодаря тому, что правительство Акаева отказалось от применения силы против демонстрантов, выступавших против фальсификации результатов парламентских выборов начала 2005 года. Акаев пригрозил применением силы. Он даже направил милицейские подразделения по охране общественного порядка для разгона (но не для расстрела) демонстрантов, стоявших перед президентским дворцом (этот шаг дал обратный результат, поскольку он спровоцировал гораздо большую по численности толпу демонстрантов на ответные действия, приведшие к захвату дворца). Но Акаев в этом случае не использовал оружие - о чем он сам с гордостью говорил вскоре после бегства из Киргизии.
Однако крайне сомнительно то, что руководители Туркменистана, Узбекистана или Таджикистана проявят такую же сдержанность. На самом деле, власти Узбекистана уже применяли оружие для подавления деятельности оппозиции в мае 2005 года. Правительство Казахстана пытается продемонстрировать большую цивилизованность, привлекая оппонентов к себе, если это возможно, или сажая их в тюрьмы при помощи подконтрольной государству судебной системы, если такое привлечение невозможно. Вместе с тем, кажется вполне вероятным то, что режим Назарбаева прикажет в случае необходимости применить оружие против своих оппонентов - особенно после того, как он увидел, что случилось с властью Акаева в соседней Киргизии, где руководство на такой шаг не решилось.
Если другие среднеазиатские лидеры действительно готовы и способны применить силу против своих оппонентов, это само по себе должно давать им возможность препятствовать подъему оппозиции или (в отличие от Акаева) нанести ей сокрушительный удар в том случае, если она все-таки сумеет организовать свои действия. В таких условиях у этих режимов есть все шансы на сохранение своей власти в ближайшей - или даже среднесрочной перспективе.
Однако рано или поздно каждый из этих режимов столкнется с проблемой передачи власти, поскольку руководители стареют. И есть все основания полагать, что в силу своей природы передача власти может стать крайне рискованным и опасным делом, особенно когда речь идет об авторитарных посткоммунистических режимах Средней Азии.
Среднеазиатские самовластные президенты уже давно правят своими странами отнюдь не в силу того, что являются лидерами доминирующих политических партий. Не являются они и лидерами своих вооруженных сил. Они правят благодаря тому, что находятся во главе элит, стремящихся поддерживать жесткий контроль над государством, дабы сохранить свою власть и отстоять личные интересы. Более того, те способы, которыми они отстаивают свои личные интересы, зачастую наносят вред обществу и сдерживают экономическое развитие.
Дело в том, что правящие среднеазиатские элиты, вместо того, чтобы рассматривать успешную частную экономическую деятельность в качестве фактора, приносящего пользу стране и им самим, боятся этой деятельности как чего-то, способного подорвать их контроль над государством и обществом. Поэтому они стремятся поставить такую экономическую деятельность под свой контроль, чтобы извлечь из нее максимальные выгоды для себя и обезопасить собственные позиции. В результате их действия лишь ограничивают частную предпринимательскую активность.
Данная проблема стоит перед всеми среднеазиатскими республиками. Несмотря на разные обстоятельства, государства Средней Азии с более высоким уровнем ВВП коррумпированы ничуть не меньше, чем те, у которых валовой внутренний продукт и доходы на душу населения ниже. По данным доклада об уровне коррупции в мире за 2005 год, подготовленного организацией Transparency International, из 145 стран, которые оценивались на предмет своей коррумпированности (на первое место ставилась наименее коррумпированная страна, а на 145-е самая коррумпированная), Узбекистан занял 114-е место, Казахстан и Киргизия - 122-е, а Таджикистан и Туркменистан - 133-е.
Среднеазиатские авторитарные президенты осуществляют свои властные полномочия следующим образом: представителям элиты разрешается использовать свое служебное положение для продвижения личных интересов в обмен на поддержку президента. Если кто-то из представителей элиты прекращает поддерживать президента или совершает иные поступки, которые тот не одобряет, президент может сместить такого функционера с поста, лишить его доступа к дальнейшему обогащению, а также отобрать у него уже накопленное к этому времени богатство.
Осуществлять такие действия по избавлению от неугодных и от тех, к кому нет доверия, среднеазиатским президентам помогает алчность правящей элиты в целом и наличие соперничества в ее рядах. Жадность и страх снижают шансы на возможное объединение элиты с теми, против кого выступает президент. Соперничество внутри самой элиты позволяет ему находить союзников против любого, кто способен вербовать себе сторонников.
Все это наносит ущерб обществу, но от проблем внутри системы страдает и сама правящая элита. После обретения среднеазиатскими странами независимости в ее рядах возникла определенная дифференциация. Президенты и их ’близкое окружение’ (то есть семьи и некоторые ближайшие сподвижники) все в большей степени начинают управлять главными элементами национальной экономики, получая при этом благодаря злоупотреблениям все большие доходы. Элита из ’внешнего окружения’ недовольна теми ’лишениями’, которым она подвергается, однако боится рисковать своим положением и имеющимися возможностями для личного обогащения. В этих условиях проблема передачи власти обретает очень большое значение, поскольку тот, кому удастся взять в свои руки президентские полномочия (а также его или ее ближайшее окружение), смогут получать львиную долю доходов от коррупции.
Борьба за власть в случае ее возникновения может быстро закончиться, если посткоммунистический авторитарный режим останется в целости и сохранности. Но она может носить и продолжительный характер. В таком случае другие силы - как демократические, так и исламско-фундаменталистские - получат возможность для соперничества в борьбе за власть. Такое может произойти, например, если один из представителей элиты или руководитель той или иной фракции попытается заключить альянс с внешними силами против своих соперников внутри правящего режима. И в случае, если исход политической борьбы будет не в пользу президента или его избранного преемника, у остальной элиты возникнет очень мощный стимул покинуть ’тонущий корабль’ старого режима и объединиться с теми силами, которые придут ему на смену (а затем попытаться взять их под свой контроль).
Именно так произошло в Киргизии. Хотя тюльпановая революция началась благодаря широко распространившемуся мнению о фальсификации результатов парламентских выборов 2005 года в пользу сторонников Акаева, эти так называемые проакаевские парламентарии согласились признать Курманбека Бакиева исполняющим обязанности президента в обмен на то, что он признал итоги выборов в киргизский парламент.
Нельзя предугадать, будут ли развиваться события в других среднеазиатских странах по такому же сценарию. Однако можно предположить, что потенциал для межкланового соперничества в кругах элиты этих коррумпированных режимов - особенно по вопросу наследования президентской власти - способен породить такие кризисы, которыми, вне всяких сомнений, поспешат воспользоваться противники существующих режимов - как из лагеря демократов, так и из рядов исламских фундаменталистов. Даже если передача власти в этих республиках от нынешних президентов новым пройдет без таких осложнений (как в случае организованного перехода властных полномочий от Ельцина к Путину в России, или от Алиева-отца к Алиеву-сыну в Азербайджане), она не дает гарантии того, что следующая передача будет такой же легкой. Таким образом, хотя нынешние режимы кажутся относительно сильными по сравнению со своими оппонентами - даже на фоне последствий тюльпановой революции - совокупность факторов коррумпированности экономики, соперничества в рядах правящей элиты, разочарования населения и неопределенности в вопросе передачи президентских полномочий показывает, что все авторитарные режимы Средней Азии могут в ближайшем времени столкнуться с кризисом власти.
Марк Кац, "United Press International", США.
Перевод ИноСМИ.Ru.
